Это одна из тех историй, которые рассказывают тёплыми летними ночами в кругу друзей или даже просто приятелей, собравшихся у ярко горящего или уже дотлевающего костра, на берегу озера возле палаток или же на лесной поляне, когда все присутствующие уютно устроились на поваленном сухом дереве. Скорее всего, история покажется вам знакомой, и это неспроста, ведь сама идея не нова, образы её нескольких персонажей – собирательные, ситуация довольно типична и всю её можно уложить буквально в несколько предложений, но несмотря на это я бы хотел поведать её вам, слегка добавив деталей и красок. В точности, как тот рассказчик, облик которого, смею предположить, уже возник в мыслях читателей. Стоя перед собравшимися слушателями так, что блики костра отражаются у него на лице, полушёпотом, дабы напустить загадочности и таинственности атмосфере, он рассказывает свою историю, которая вместе с лёгким потрескиванием древесины и учащённым стуком сердца, замирающего при каждом новом звуке, доносящемся из леса, запомнятся всем собравшимся ещё надолго... Итак, это история одного солдата, который возвращается с далёкой и долгой службы домой.

Денис был славным парнем. Действительно, все знакомые и коллеги при упоминании о нём в разговоре непременно употребляли фразу «славный парень». Эта характеристика приклеилась к нему настолько, что почти стала его прозвищем. Впрочем, говорили не зря: крепкий плечистый мужчина двадцати пяти лет, регулярно посещающий спортзал, не по годам умный и начитанный, в меру разговорчивый, но ненавязчивый, он умел поддержать беседу на любую тему, всегда был готов прийти на помощь кому угодно и когда угодно...

Дневник болезни. Запись 1
Кажется, я уже вторые сутки не выхожу из своей комнаты, ничего не пью и не ем. Еле хватило сил подняться с кровати, чтобы взять из ящика стола эту тетрадь. Да, кажется, прошло уже двое суток, именно кажется, потому как бодрствование довольно часто прерывается неконтролируемым сном...

Дневник болезни. Запись 1Кажется, я уже вторые сутки не выхожу из своей комнаты, ничего не пью и не ем. Еле хватило сил подняться с кровати, чтобы взять из ящика стола эту тетрадь. Да, кажется, прошло уже двое суток, именно кажется, потому как бодрствование довольно часто прерывается неконтролируемым сном. Отключаюсь, будто бы из меня кто-то вынул батарейку. Успеть бы записать то, что я чувствую. Боли нет, вообще никакой. Как, впрочем, и все остальные ощущения притупились, снизилась общая чувствительность организма. Всё вокруг стало более блеклым, точно растеряло краски. Хотя, может быть, это из-за того, что в комнате постоянно царят сумерки. Через занавеску едва просвечивается серый прямоугольник окна. Я слышу, как снаружи воет ветер, будто голодное животное. Стук дождя о стекло, как неровная барабанная дробь, он громче стука моего сердца. Еле хватает сил, чтобы держать ручку. Боюсь, что в следующий раз могу не проснуться. Слабость просто невероятная, она наваливается на меня, подобно приливу морских волн… При мыслях о море становится легче и не так страшно умереть. Море…

Передо мной один из тех,
Кому так хочется жить,
Но я не вижу причин,
Чтобы его не убить.
Дельфин «Убийца»

На лице мужчины застыла невыразимая грусть. Он стоял, опустив взгляд, погрузившись в свои мысли и не замечая ничего вокруг. Левой рукой он держал маленькую потрёпанную игрушку – серого плюшевого зайца с глазками-пуговицами и заплаткой на животе. В другой руке была роза. Листья на стебле завяли и поникли. Черные лепестки чашечки, казалось, вот-вот оторвутся, если ветер подует чуть сильнее. Густой туман медленно проплывал мимо, размывая грани его силуэта. Первые редкие капли дождя уже срывались с тёмно-серого неба. То ли слеза, то ли дождинка медленно сползала по щеке мужчины. Где-то играли на скрипке странную грустную мелодию...

Стэн давно присматривался к этому дому. Огромный трёхэтажный готический особняк на самой окраине города, массивные окна, высокий забор, отрезающий его от внешнего мира. Вид старого, но ни капли не обветшалого дома вызывал у Стэна массу чувств: определённо там было чем поживиться, но в то же время эти старые стены, большие тёмные глаза-окна, отражавшие полную луну, навевали странное неприятное чувство...

Денис был славным парнем. Действительно, все знакомые и коллеги при упоминании о нём в разговоре непременно употребляли фразу «славный парень». Эта характеристика приклеилась к нему настолько, что почти стала его прозвищем. Впрочем, говорили не зря: крепкий плечистый мужчина двадцати пяти лет, регулярно посещающий спортзал, не по годам умный и начитанный, в меру разговорчивый, но ненавязчивый, он умел поддержать беседу на любую тему, всегда был готов прийти на помощь кому угодно и когда угодно.

В этот дождливый день Дима и Лика не пошли на пляж. Они сидели за столиком на террасе, откуда открывался великолепный вид на скалы, омываемые океаном. Его разбушевавшиеся волны с шумом обрушивались на тёмные камни, которые словно огромные ножи вгрызались в серое небо. Человек, обладающей малой толикой фантазии, мог представить, что вот-вот из серой бездны возникнет чёрный корабль с разорванными парусами, без экипажа на борту...

Сегодня ночью заходил Качок, пришлось снова всадить ему в голову пулю из Винтореза. На этот раз его выдали ночные птицы, которые при его приближении тревожно заухали, покидая свои насиженные места. Услышав это, я схватил винтовку с пола, и прицелился, высунув ствол сквозь разбитое оконное стекло...

Она вновь ушла, хлопнув дверью их съёмной квартиры, бросив на прощание что-то вроде того, что он полностью асоциальный тип. Старая штукатурка обвалилась с потолка и, упав на пол, рассыпалась белой пылью. Дверь, сухо стукнувшись о брус, отъехала назад, ржавые петли издали душераздирающий унылый скрип.

Дневник болезни. Запись 1
Кажется, я уже вторые сутки не выхожу из своей комнаты, ничего не пью и не ем. Еле хватило сил подняться с кровати, чтобы взять из ящика стола эту тетрадь. Да, кажется, прошло уже двое суток, именно кажется, потому как бодрствование довольно часто прерывается неконтролируемым сном...

Тишину полутёмной комнаты нарушал лишь быстрый стук пальцев по клавиатуре. Пальцы Макса отплясывали чечётку по клавишам, едва касаясь их, его взгляд был устремлён в монитор. Зрачки слегка покрасневших глаз чуть заметно двигались, следя за набираемой строкой...

Дождь барабанил по крыше и стёклам автомобиля уже почти четыре часа подряд. Далеко не новая Нива, фыркая, перемалывала колёсами грязь русской глубинки, на счётчике набежала вторая сотня километров, с тех пор, как они покинули гараж проката автомобилей, принадлежащий некоему Арсению Абрикосову; по крайней мере, так гласила вывеска...

Это одна из тех историй, которые рассказывают тёплыми летними ночами в кругу друзей или даже просто приятелей, собравшихся у ярко горящего или уже дотлевающего костра, на берегу озера возле палаток или же на лесной поляне, когда все присутствующие уютно устроились на поваленном сухом дереве.