Одиннадцатилетняя Лита живет с бабушкой в Киеве. Но бабушка умирает и Литу отправляют к другой ее бабушке, в далекий Петербург. Автор подробно описывает устройство дома, жизненный уклад, историю его обитателей. Мрачное место досталось Лите в качестве нового дома. Здесь заправляет всем тетка девочки. Не любящая ни детей, ни животных. Она не злая, но сухая, эгоистичная, властная. К девочке привыкнут, как к котенку или щенку. Ей говорить без разрешения нельзя, входить к тетке и бабушке без приглашения нельзя. Неторопливо и бережно рисует автор картину вынужденного заточения доброго и отзывчивого ребенка.
Но автор оставляет шанс для чуда и исцеления сразу двух израненных душ, не утративших способности любить.

"Мария Николаевна Ермолова - это целая эпоха для русского театра, а для нашего поколения - это символ женственности, красоты, силы, пафоса, искренней простоты и скромности", - писал К.С. Станиславский - восторженный поклонник таланта великой актрисы. Т.Л. Щепкина-Куперник (1874-1952) - известная писательница, драматург и поэт - долгие годы была тесно связана с Малым театром, была своим человеком в семье Ермоловой. Поэтому книга отмечена остротой и живостью личных впечатлений от игры Ермоловой и всего блестящего ансамбля актеров, которым славился Малый театр на рубеже веков. Вместе с тем это не обычная мемуарная книга. Т.Л.Щепкина-Куперник с большой полнотой воссоздает жизненную и творческую биографию актрисы, знакомит с ее окружением, вводит в ее богатый и сложный внутренний мир. Первое издание этой книги Т.Л.Щепкиной-Куперник было выпущено в 1940 году Всероссийским театральным обществом (под названием "О Ермоловой").

Дом был построен в начале прошлого столетия; тогда он был настолько далек от города, что служил дачной усадьбой. С тех пор все переменилось вокруг него: вырубили рощи, застроили пустыри, появились новые улицы, зазолотились кресты церквей, задымились фабричные трубы по берегам Большой Невки, а рябининский дом оставался неизменным. Деревянный, на каменном фундаменте, окрашенный светло-коричневой краской, с белыми колоннами у фасада и белыми лепными веночками над окнами, он отделялся от набережной забором и палисадником, а позади него тянулся запущенный сад. Сад был такой, что и сейчас трудно было поверить, что он рос в городе: вековые дубы, старые кряжистые березы, тенистые липы, лопухи в человеческий рост, папоротником заросший ручеек, извилинами бегущий по саду и сбегающий прямо в Невку под каменным мостиком. В дальнем углу сада, на возвышении, стояла беседка грибом, и оттуда открывался широкий вид - на огороды, пустыри, полотно железной дороги вдали, и на поля и рощи - уже за городом.
Летом рябининский дом принимал обыкновенный, даже веселый вид добродушного старого гнезда..."