Дочь Ивана, мать Ивана

Цитата: Вы, вероятно, не знали, кто в России – злой демон, сатана от литературы. Нет, нет, это не хладнокровный вивисектор Владимир Сорокин и не метафизический извращенец Юрий Мамлеев. И даже не некропедофил Илья Масодов. Я раскрою Вам глаза: наипервейший сатанист замаскировался под добродушного писателя-деревенщика. Валентин Распутин – вот его имя. Не будет такого человека, которого минует “Дочь Ивана, мать Ивана” – последняя повесть чернокнижника. Не пройдет она мимо вас – прочтете за час и не пикнете. Не пройдет она мимо ваших детей – эту повесть будут изучать в школе, ведь во многих учебниках русская литературе до сих пор заканчивается Распутиным. Жертвой ее уже пал директор издательства “Ад Маргинем” Александр Иванов, уж на что крепкий мужчина, а вот взял и проголосовал за распутинское творение в “Нацбесте”. А ведь как пишет Распутин, сейчас уже не пишет никто – длинные, жестоковыйные, болезненно красивые, завораживающие усложненным своим синтаксисом предложения. Куриная кость в горле, звериная мощь и – поверьте, я на полном серьезе! – истошный животный ужас. Если бы Распутин писал о вампирах и оборотнях, то Стивену Кингу – даже в своей Америке – было бы решительно нечем заняться. Но Распутин пишет не о вампирах. Он пишет о девчонке Светке, которую изнасиловал азербайджанский гад. Пишет о Светкиной матери Тамаре, которая не будь дурой – взяла, да и расстреляла негодяя из обреза. Пишет о Тамарином сынишке Иване, что не стерпев дьявольской рок-музыки и развратных оргий своих ровесников-наркоманов чуть не подался в скинхэды. Пишет, наконец, о Народе Русском, растерзанном и униженном. И правильно делает, ведь так об этом не напишет никто, кроме него. И тогда-то пойдет резня! И тогда окрасятся кровью китайские хлопушки и кавказские чебуреки! И во славе Своей воссядет на престол Зверь! Враги у Распутина – истые черти, и куда уж до них масодовским “Чертям”! – одни свинячьи рыла: интеллигент из бывших, ставший вором и бомжом, сытый и довольный отморозок-прокурор, наглые подонки-азера, которым только дай изнасиловать русскую девочку – сожрут и косточки не оставят. Герои у Распутина – былинные богатыри, а точнее, как знаем из предыдущего его творчества – богатырши, русские исконные женщины, которым все нипочем. Как только прочитаешь, сразу успокоишься – с такими бабами и беспредел не страшен. Вот, например: “Его Егорьевна, сдобная, белотелая, крутозадая женщина в возрасте “бабы ягодки опять”, не без гордости восклицала в игривый момент: “Я баба угарная!”” И так далее. Мир Распутина, хоть и полнится описаниями мещанского быта (серванты, фарфоровые свиньи, бутылочка водки да конфетка “Мишки на севере”), производит устрашающее впечатление своей статуарностью – изобилие мертвых вещей, будто бы застывшие в бессильной ненависти лица героев, постоянно подчеркиваемое ожидание смерти. При этом, как ни странно, здесь нет, совсем нет бытовой чернухи! За каждым обыденным словом – “автобазой” или же “киоском продтоваров” – таится нечистая сила, и это парадоксальным образом сообщает, на первый взгляд, застывшему тексту воистину дьявольскую динамику. Потусторонняя нежить оживляет даже длительные разговоры о русской душе, занимающие приблизительно четверть повести, сообщая чтению какой-то извращенный мазохистский драйв. Тот самый, благодаря которому легко читать Сорокина, но, в то же время, немного другой – более первобытный, чистый и честный в первозданности своей злости © Иткин Владимир, Книжная витрина чуть больше 9 часов