Харбинские мотыльки

В центре романа — жизнь русской эмиграции 20-40х годов прошлого века, страдания, скитания, разброд-и-шатания. Роман исторический. О времени Первой Республики, о волне эмиграции в сторону запада от нарожденной «совдепии» и большевиков.
Действие происходит в столице Эстонии – Ревеле (сейчас Таллин) и в центре – судьбы, чаяния и скитания русских мигрантов: интеллигенции и околоинтеллигенции. Вот, они встречаются, строят грандиозные планы свержения большевиков, нюхают кокаин (а то и морфий), посещают бордели и обсуждают друг друга. В общем, ведут себя «море по колено». И одновременно над этим всем – неумолимое и неуловимое предчувствие конца, беды, игнорировать которое становится все сложнее.

“Харбинские мотыльки” — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии Константина Родзаевского.

Роман вошел в шорт-лист премии «Русский Букер». Лауреат премии “НОС” за 2013 год.

Терниковский пригласил Бориса в театр, усадил в кресло, влез на сцену и начал орать: — Посмотрите вокруг себя! Оглянитесь! Кого вы видите? Никого! Пустой зал. Пустые стулья! Как вы думаете, кто меня может поддержать? Все делаю один! Понимаете? Без какой-либо поддержки со стороны, выстраиваю крепость и веду в одиночку войну — безвозмездно! Не за какие-нибудь кресты на грудь или шведские кроны! Нет! Просто так? Тоже нет! Веду войну за Россию! Понимаете? Без России мы — ничто! Пустой звук! Дырка от бублика! Я тут на этой сцене заявляю вам, что в моей редакции, как в штабе армии, все нацелено на то, чтобы спасти великую империю, пока ее окончательно не растащили большевистские крысы! За Великого Князя Николая Николаевича, ура!

Спрыгнул со сцены, отдышался в лицо оглушенному художнику, сказал: — Ну как? Не хотите поработать над афишей? Пьеса называется «В омут с головой». Как видите, о нашей боли, злободневное… На прошлой неделе закончил. Писал год! Нужно как можно быстрей афишу. Через неделю играем. Репетировать начали месяц назад. Все готово, только афиши нет! Люди ждут. Все оповещены! Афиши нет. Понимаете? Часть средств идет на благотворительные процедуры. Билеты пошли и в продажу, и в лотерею. Афишу приносите послезавтра!
— Как! Так скоро? — Конечно, премьера состоится 24-го. Чуете рифму чисел? 24-е апреля 1924. Я все продумал. Лучшего дня по астрологическим расчетам и не найти. Для премьеры в этом году самый подходящий день. Нумерация — это очень важно, молодой человек. Числа — в них успех!
— Как-то неожиданно, — подкашливая в кулак, проговорил тихим голосом Борис.
— А что, вас за месяц надо предупреждать? Вы слишком заняты? Много заказов? Не умеете по ночам работать? Забыли, как это делается? Вы художник или не художник? Борис кивнул. — Так в чем дело, молодой человек? В вас должно вдохновение бить ключом! Разве вы не испытали сейчас вдохновения? Глядя на меня, не испытали? Я вас спрашиваю… Борис кивнул и спросил:
— А над декорациями не надо поработать? — Что? — насупился драматург. — Над декорациями? Какими декорациями? Там нет декораций! Вы что, не понимаете? Пьеса современная, о сегодняшнем, о наболевшем, об эмигрантах!.. Какие к черту декорации? Все будет так, как есть: стол, стулья, дверь, окно. Помещение моей редакции, понимаете? Вы были у меня? — Художник кивнул. — Так что вы спрашиваете? Сами видели: у меня ничего нет. Обыкновенное помещение. Никаких декораций. Никаких костюмов. Мы ничего не изображаем. Играем самих себя. Таков наш путь.
Борис извинился, попросил — если можно — пьесу почитать. — На всякий случай… Чтоб точнее вышло… Терниковский мялся. — А так не можете? — Могу, но… — Так в чем дело, молодой человек? Рисуйте афишу так, без задержки. Пьеса — сто страниц! Вы что, за ночь прочтете? Слушайте, нарисуйте на афише российский герб и аэроплан! Сможете?