Князь

Рощин Михаил — Князь Роль русского писателя, или Полнобуние Михаил Рощин. «Князь». «Октябрь» # 1-2, 2000 2000-03-16 / Александра Горячева Если бы этого романа не было, его следовало бы написать. И одного названия «Князь» достаточно, чтобы понять, что этот роман — о Бунине. Сам Рощин не называет свой труд романом, ставит в подзаголовке слово более емкое «книга», но получился именно роман, роман как история любви, история моих отношений с Той, которая… Потому что это книга не только о том самом писателе Бунине, который непревзойденный мастер слова и нобелевский лауреат, том Бунине, с которым мы, как говорится, уже сто лет знакомы. Но о Бунине том, что живет внутри каждого, кто его душой прочитал. В том, что «вместо предисловия» автор поясняет: «Мы знаем, кто был графом в нашей литературе. Бунин был ее князь-рыцарем, собою, всей жизнью утвердил, что значит быть русским писателем, — каждой строчкой. Князь — лучше не скажешь». Начало замысла — еще там, в 60-х, когда Бунин был мало известен, а общее предпочтение сердец было отдано Чехову, с него делала жизнь заново создававшая себя русская (тогда еще советская) интеллигенция, по капле выдавливая из себя наследие рабства. Тем не менее первый литературный портрет Бунина, правда, карикатурный, но точный, имелся в личной библиотеке у каждого интеллигента и гуманитария и ИТР, но никто об этом не знал. Бунин (или Ян, как называли его домашние) во всех подробностях биографии, облика, характера и повадки послужил прототипом Ипполита Матвеевича Воробьянинова, именно с него рисовали своего «предводителя дворянства», повинуясь тогдашнему начальственному заказу, Ильф и Петров. В конце 20-х оставаться дворянином было смешно, в 60-е о дворянских корнях уже не боялись упоминать, но в мыслях не было, что возможна реституция, возобновление рождественских балов в Доме союзов, не говоря уже о раздаче новодельных титулов. «Введенный во дворянство» своим двором шестидесятник учился быть благородным, стремился к аристократическому духу, не помышляя о том, чтобы позволять себе — или почитать вчуже — старинные аристократические доблести — фанаберию, спесь, разгильдяйство, практическую беспомощность, в худшем, а не в возвышенном смысле донкихотство. Теперь времена другие. Теперь немодно признаваться в отсутствии дворянских корней, а звучание слова «князь» завораживает, как будто мы из «Дядюшкиного сна». Бунин — князь! — и все мы уже у его ног. Ура! — и чепчики ввысь! М.Рощин, разумеется, не это опошленное представление держит перед глазами, его образ Бунина рыцарственно идеализирован. Вижу его живым, подтянутым, моложавым… (Ялта). Вижу его живым, высоким, в черном зимнем пальто… (Москва) Вижу его живым, легким, веселым… (Прованс) Вижу его юным, двадцатилетним, в казачьей красной косоворотке… (Орел) Вижу его зимой, на вилле «Жаннет»… (война) Вижу его ладную элегантную фигуру, затянутую во фрак… (Нобелевка, «Звездный час!») Вижу его мальчиком, загорелым и синеглазым, влезшим на корявую ветвистую яблоню, — уселся там в развилке ветвей… По привычке драматурга Рощин слаживает текст, предоставляя слово поочередно то одному персонажу, то другому, без авторских ремарок (артисты все сыграют сами, сами составят по Станиславскому «биографию образа»). А персонажи в данном случае — это сам Бунин (проза, стихи, дневники); его близкие (дневники, письма, мемуары); его Арсеньев; его писательское окружение. Бунин в конце книги получается по струнке тот, что был заявлен заранее — прекрасный русский писатель. Ни разу не выбивается он из-под контроля (ну хоть бы какую штуку удрал, хоть замуж вышел, что ли!). Зато к концу книги все яснее вырисовывается образ иного, не поименованного в начале лица. Главным героем становится сам рассказчик, от первого лица которого ведется повествование. И это отнюдь не только Рощин, нет! Это лицо поколения русских писателей, ровесников Рощина, как и он, переболевших Буниным, у которых память об этой болезни осталась на всю жизнь. Это Русский Писатель, каким они его хотят видеть, именуя свою идею — Бунин, Князь. История любви перерастает в историю зависти. «Князь» — это тот, кому все привилегии — талант, знания, мастерство, уважение — даются по рождению. Заманчивая роль! Это книга о каждом русском писателе, который в глубине души не раз воображался Буниным, будь он хоть Набоков, хоть Паустовский, хоть Юрий Казаков. И каждый может читать ее как собственный дневник.