Елена Шерстнева

Аннотация отсутствует.

Аннотация отсутствует.

"XX съезд партии приоткрыл над штабелями трупов окровавленный край рогожи. Уже одно это спасло в пятидесятые годы от гибели миллионы живых, полумертвых и тех, в ком теплилась жизнь еще на один вздох", - писала Лидия Корнеевна Чуковская.

Но задолго до этого съезда, до выхода "Одного дня из жизни Ивана Денисовича" и "Архипелага ГУЛАГ" Солженицына ее, жену репрессированного ученого, волновал вопрос: "Что сталось с человеком, что он пережил, начиная от минуты, когда его вывели из дому, - и кончая минутой, когда он возвратился к родным в виде справки?"
И еще одна тема не давала ей покоя те, кто оставался на свободе, те, кого пощадила чудовищная машина, перемалывавшая людские жизни, что пережили они?

Об этом она писала перед войной и в годы возобновления кампаний по борьбе с космополитизмом, во время недолгой хрущевской оттепели и в пору застоя, когда все шагали в ногу... Это был одинокий голос человека, посмевшего думать иначе. Посмевшего думать. Об этом ее повесть "Софья Петровна".

Аннотация отсутствует.

"Мы жили весело, потому что к нам на дачу часто приезжали гости из Питера, как многие тогда по-старинке называли Ленинград. В дни когда приезжали гости дом наполнялся радостным шумом, игрой на гитаре и пением старинных русских романсов. А вечером гости рассаживались вдоль стен, пили чай с коврижками, которые мама пекла по такому случаю. Я под старый грамофон танцевала танец маленьких лебедей. Правда я была лебедь в единственном числе и пачка у меня была не белая, а из розофой гофрированной бумаги..."