Валерий Равковский (Necrophos)

Снег падал большими снежинками, плотным одеялом покрывая бетон, крыши и голые ветки. Хлопья крупные, как из пачки с готовым завтраком и вероятно, такие же вкусные...

Отец ведёт непутевого сына в поход по Тофаларии, чтобы познакомить с монахом-отшельником, живущим на краю таинственного ущелья.

Главный герой отправляется в отдаленный город, чтобы организовать похороны своей бабушки, которая внезапно умерла, оставив без присмотра своего мужа, страдающего от деменции, и свою мать, которая также борется с этим заболеванием.

Однако по приезде он обнаруживает, что деменция у его матери приняла странные формы, и кажется, что это заболевание заразное. В то время как его дед лежит в комнате и издает странные звуки, его мать все больше теряет человеческий облик.

Говорят, что со временем воспоминания обрастают ложными домыслами и выдумками. Особенно детские. Особенно травмирующие...

Никто не знает, когда появилось первое пророчество в нашем мире. Вполне может быть, что они существовали всегда, просто определять их научились не сразу...

Псков, 1983 год. Молодому оперу поручают расследование исчезновения школьника. Быстро выясняется, что подобные случаи происходят еще с 1950-х, а от усердия милиции - никакого толку. Между тем байки о проклятом доме с привидениями занимают прочное место в городском фольклоре...

Примечание:

Оригинальный вариант текста предполагает две альтернативные концовки. В аудиоверсии одна из них стала эпилогом.

Ороолон - упырь, оборотень, в бурятско-монгольской мифологии.
Теплый луч солнца ласково касался макушки и спать из-за этого хотелось еще больше.
- Спать нужно дома, Афанасьева! А если уж пришли, то будьте добры, работать! - Препод подошел незаметно, видимо, она и вправду задремала...

Я никогда не вижу абсолютной темноты. Всё то чёрное, что скрывается под веками, на самом деле далеко не чёрное. Там куча цветов, вспышек, узоров и прочей ерунды, на которую никто не обращает внимания. От этого разнообразия никак не сбежать и не спрятаться. Если хочешь настоящей темноты, есть только один способ – смерть.

— Я вам говорю, — уверенно говорит Гриша, — они тут есть. Мне родители рассказывали. Ещё запрещали сюда ходить и рассказывали про какого-то пацана из соседнего двора, которому пальцы оторвало, и он потом в больнице кучу времени провёл. Но это всё так, пугалки для мелких. Мы-то не собираемся к самим снарядам лезть.
Солнце шпарит так, что кажется, ещё вот-вот — изжарит к чертям и землю, и дома, и самих ребят на пустыре. Загоревших до бронзы, с высветленными волосами, худых и коротко стриженых — у одной Маши волосы длинные, да и те обрезаны кое-как. Жарко. Жарко, но здорово: лето, каникулы, гуляй и радуйся.

Чего стоят зимние яблочки - и чужая жизнь.

В посмертие - пространство между миром живых и мёртвых - непросто попасть, но ещё сложнее из него выбраться. Особенно когда не получается поверить в собственную смерть.

Супруги Хворостовы получают странное и жутковатое сообщение от родственницы из Бельгии, в котором содержится инструкция о том, как спасти их умирающего сына.

- Подходим! Не стесняемся! Уникальные амулеты, которые принесут вам удачу!
Ярмарка бурлила, пестрела разноцветными платками, горела самоцветами...

Сколько себя помню в поселке нашем всегда было весело. Я, Толик, Гриша - втроем мы всегда находили себе приключения на пятую точку...

Громкий стук в дверь, напугал настолько сильно, что Катька выронила свечи и резко опустилась на стул, испуганно посмотрела сначала на Риту Кеверсон, а затем, встретившись взглядом с Ириной Искандеровной...

Это случилось после физры, которую меня, молодого учителя географии, отрядила провести завуч. Умаявшись с толпой пятиклашек, я уже хотел закрыть зал, когда обнаружил в раздевалке испуганного мальчика. Нервно теребя мешок со сменкой, он умоляюще попросил:
— Проводите меня до класса, пожалуйста.

На новый год Ия поехала в гости к маме. Именно к маме. Отец, к сожалению, шёл с ней в комплекте, и с этим приходилось мириться.
Она не пожалела бы денег на такси от аэропорта, но сказать отцу «я не хочу, чтобы ты меня встречал» значило бы поссориться в первый же день.

«Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» - крутится в мозгу бесконечным заклинанием, словно зацикленная звукозапись – «едет поезд запоздалый». Сквозь дремотный туман доносится реальный стук колёс, тело раскачивается ему в такт. И это тревожит, царапает сердце лапками беспокойства. «Рельсы-рельсы»…