Когда все стихло, Алеш открыл глаза. В зале суда было темно, и что-то тихо потрескивало. Подошвы его липли к паркету, пахло пылью. Алеш пробирался меж лежащими повсюду телами. Трудно было отличить зрителей от охранников, охранников от журналистов: неподвижные, в неестественных позах — все стали на одно лицо. Полицейский тихонько переступал через руки и головы. Он нипочем бы не нашел Ивку, если б не красная сумочка.

Она казалась даже легче сына — а в последний раз Алеш брал пацана на руки лет пять назад. Ему сделалось дурно. Подсудимый, потерпевший — к чему эта возня, если он не защитил девушку? Он нес Ивку пустыми коридорами и слышал: во мраке за стенами гудит отвратительный звук и нарастает с каждым шагом. Успеть бы!

Рано утром, когда запертые в курятниках петухи только пробовали голос, в деревне появился чужак. На нем были серые от пыли галифе, побитые яловые сапоги и поношенная шинель без каких-либо знаков различия. Мятый картуз, если не приглядываться, можно было принять за форменную фуражку без кокарды, а выправка и шаг чужака выдавали, что это настоящий солдат, а не простой бродяга в военной одежде.

Герой, выдирая из себя с кровью страх, пытается победить неведомое и в то же время знакомое с детства инфернальное зло. Но чтобы победить, надо изменить себя. А это почти невозможно: прошлое цепко держит за горло – виной, ужасом.

Дипвирт ― это дно. Точнее ― самый низ дна. Тебя просто выводят за скобки, вырывают из мира.
Ты присоединяешься к тем, кому нет места в реальности: преступникам, безнадежно больным, психически нездоровым людям.
― Вы еще можете отказаться, ― неуверенно сообщила симпатичная девушка с коротким рыжим ежиком волос и голографической татуировкой котенка на щеке и шее. Котенок смотрел на меня как на придурка и время от времени поводил лапой к виску и хвостом к кадыку. Котенку явно было неуютно.
Это не было допреальностью: мы с девушкой находились в чистом реале. Я про себя отметил образ неуверенного котенка: его можно использовать. Когда я вернусь к работе.Если вернусь.

Когда дверь с шелестом отъезжает в сторону, нейра оборачивается. Белая форма, белые перчатки, мутно-белый щиток белого шлема и, контрастом, — чернота букв «EWA» на правом плече. Лица не видно, да оно и не требуется, чтобы по коже у меня побежали мурашки.
— А, восьмая… — говорит Ева. — Проходи. Ложись.
— К-куда?
Глупый вопрос, но это от волнения. Кушетка прямо передо мной, посреди длинного узкого помещения, загруженного аппаратурой. Я здесь еще не бывала. Потолок теряется в полумраке на высоте третьего или даже четвертого этажа, стены слева и справа — и не стены вовсе, а ряды стеклянных кувезов, опутанных трубками разных диаметров. В приглушенном свете проступают очертания крошечных тел внутри синтетического амниона. Шипят аппараты, слышится плеск жидкости. Меня начинает мутить.
— Впечатляет? — спрашивает Ева.

Мы с братьями приторговываем всякими виртуальными штуками — мечами, там, эльфийскими, коронами для принцесс, супершлемами-невидимками. И прочей популярной ерундой. Братья мои — более башковитые. За финансовую сторону дела в основном они отвечают. А я так — принеси, подай, лезь на форумы, выясняй, чем сейчас дерутся…

Так вот, они уже этой пакости хакерской и ловушки ставили, и антивирусы навороченные запускали, но не сумели зафиксировать даже кусочек вражеского кода. И в виртуальную полицию заявы писали — без толку. Правда, кем бы ни был вор, он никогда не забирал всю выручку. Где-то треть отщипывал, остальное оставлял. Хотя, судя по его умениям, ничего ему не стоило и подчистую денежки выгрести. Можно было бы подумать, что эфемер развлекается. Пожалуй, лишь им такое под силу. Вот только эфемерам деньги ни к чему. У них в Эфемерии совсем другие ценности. Да и от мира людей они стараются держаться подальше.

Взрывное устройство я обнаружил ещё до того, как пассажир с ним достиг пункта таможенного досмотра. Проверяю трижды, стараясь не привлекать внимания, — необоснованный сигнал тревоги вряд ли повысит мой коэффициент полезности, при наличии обоснования же и вовсе теряет смысл, лишь отдаляя Цель. Привычная отработанная процедура — сначала проверить ещё раз, а потом перепроверить уже проверенное.

И проверить снова.

Деликатное сканирование в четырёх диапазонах — параллельное, перекрёстное, выборочное. Подтверждение с вероятностью 98,6%. Стандартная начинка взрыв-пакета, мелкими частями распределённая по багажу и одежде. Пенал детонатора выглядит безобидным, находясь между мыльницей и тюбиком зубной пасты. Еще 107 секунд назад я бы ничего не заметил, но сервис-центр не зря содрал такие деньги за последний апгрейд — способность к синтезу фиксируемой информации важна не менее, чем способность к её анализу и сохранению. Теперь я это точно знаю.

Почему ад испытывает острую нехватку интеллигенции, и отчего не в раю Булгаков.

Конечно, даже полный дурак слышал про НЛО.
Недавно в газете фотографию напечатали ― тарелка летающая висит над городом.
Тетка Люся, подруга Дубыревой матушки, уверяла, что сама НЛО видела, когда в Белоруссию к родным ездила.
Мать, правда, говорила, что Люся все врет, а если не врет, это не НЛО, а какие-нибудь последствия Чернобыля.
Или военный объект.
Короче, я не особенно верил в эту инопланетную чушь, но многие верили.

Они появились в городе в среду перед рассветом; незамеченные, насквозь прошили улицы чередой расписных фургонов и автобусов — и ушли в сторону моря по старой дороге. Некоторое время спустя Заяц, проснувшийся почему-то в невообразимую рань, по обыкновению застыл перед кухонным окном с отцовским биноклем. Стадо пестрых машин сбилось в кучу на пустыре у обрывистого берега. Крошечные фигурки суетились, тянули, размахивали руками, — и вдруг в стороне от фургонов взвился пузырем шатер. А рядом другие люди уже таскали что-то плоское, тяжелое. Это разгружали, бережно укладывая на песок, огромные зеркала. Холодное блеклое солнце плавало в стекле, как задохшаяся рыба…

Они почти одинаковые, только возраст разный. Все они — клоны погибшего капитана Томилина, и без них неудачливым колонистам, промахнувшимся мимо своей планеты, не овладеть системами управления корабля. Только генетический двойник капитана способен подчинить Ядро. Но пока ни одному из клонов, достигших совершеннолетия, это не удавалось...

Утром Джекил Уиклер, отставной шкипер флотилии Летающих Лодок, ныне обыватель пивных заведений, шел со своим рундучком, доставшимся в наследство от морского прошлого, к рынку, где у него имелось местечко для встреч с другими отставными моряками. Прямо за углом, во всю ширину мощеной Фри-Дерби, пузырился огромный нарост, который можно было бы принять за причудливую, гротескную лепнину, весьма неумело копирующую очертания домов, находящихся рядом. Шкипер с изумлением разглядывал странные наплывы скомканных крыш и подъездов, кирпичный пунктир и оконные рамы, лишь отдаленно обладающие формами. Дождь сеял сквозь свинцовое сито, но вода, коснувшись поверхности, через мгновение исчезала, словно пришелец пробовал ее на вкус, каждую каплю, и каждую отвергал. Когда Уиклер окончательно отошел от шока и решился потрогать громадину, то обнаружил, что она холодна на ощупь и напоминает стеклянную массу, будто безликий стеклодув создал ее на радость сумеречному миру, но обронил и оставил лежать здесь, в Марблтане.

Неужели наши способности не могут пользу приносить? Хоть какую-то? Неужели нам просто с ними остается ходить по улице и самим себе удивляться?» Это мама кричала на кухне в ответ на папины слова: «Да ты открой глаза. Мерзавцы. Без совести. Когда-нибудь ты с ними доиграешься. Посмотри, этот последний твой. У него же 78,9% мрак. За-тем-не-ние-е. Я сам видел.

Простите, ради бога, вы не хотите продать душу? А купить? Жаль. Я бы мог со скидкой… Нет, нет, ничего, я уже ухожу. Ухожу, унося в памяти честный и прямой ответ на честный и прямой вопрос. Это такая редкость в наши дни, битком набитые гнусными намеками на душевное равновесие, на посещение психоаналитиков… Не считая, разумеется, вульгарностей, достойных притона, но никак не светской беседы, а также попыток нанесения телесных повреждений разной степени. Ужасный век, ужасные сердца...

В приемном покое Брайс махнул удостоверением и потребовал доктора Эндрю Блейка. Стэнли бесили эти замашки киношного фэбээровца. Малдер недоделанный! Да у тебя даже медицинского образования нет… Санитарка буднично сняла трубку и набрала номер. В этом госпитале привыкли к визитам важных правительственных структур — хирургические услуги Энди требовались Службе как минимум каждый месяц.

Смерти больше нет. Люди записывают души на чип и возвращаются через 3-4 смерти в образе человека, пережидая циклы в кактусах, канарейках, котах и мышах.
Где-то на отшибе этого мира живут семейники, изгои, которые воспитываются не машиной, а настоящими живыми родичами.
Главная героиня выросла в таком квартале с отцом.
Рассказ из антологии «Социум»

Все амы знают о волшебной жемчужине Унэмэ. Как и о черном жемчуге с юга, об огромных жемчужинах, находимых под Подбородком Дракона, или о том, что каждый месяц лучшие из жемчужниц всплывают, чтобы их оплодотворил лунный свет. Волшебная жемчужина Унэмэ! По преданию, тот, кто положит ее под язык, сможет вернуться в любой момент прошлого и выбрать свою судьбу из тех четырех, которые определили человеку боги. А тому, кто выберет из четырех судеб свою истинную, жемчужина вернет его настоящее обличье.

Рассказ из сборника "Феминиум"

Театр фон Клейста появился в городе вместе с началом сезона дождей, привезя с собой сырость, вязкие туманы и пронизывающую морось. Всегда, когда театр приходил в город, исчезали люди.
Нет, конечно, они исчезали и в любое другое время года, но в театральный сезон пропадали обязательно.
Разные люди. Парни, девушки, старухи, мужчины. Из разных слоев, разных профессий, разных интересов. Один-два, не более. Но исчезали. В театральный сезон. Незадолго до того, как театр покидал город. А может быть, и в тот день, когда покидал город, — кто может сказать точно?..

Рассказ из сборника «Мистериум. Полночь дизельпанка»