Натёртая мылом верёвка змеёй обвилась вокруг горла. Затянув потуже объёмный узел, Пётр качнулся и оттолкнулся от табуретки, с грохотом опрокинув её на пол. Удавка мгновенно впилась в кожу, сдавила кадык. Глоток воздуха вдруг стал желанней всего на свете, и висельник захрипел, ногтями царапая верёвку, которая неумолимо лишала его последних секунд жизни. Он дёрнулся раз, другой, третий и безвольно обвис, чувствуя, как тело перестало ему подчиняться, а перед глазами не было ничего, кроме безграничного мрака.

Нервы сдали лишь на финальной стадии операции. Руки, всегда такие крепкие и уверенные, вдруг задрожали и обмякли, когда в них оказался долгожданный младенец...