Сказание о Фёдоре-христианине и друге его Абраме-жидовине

Что нашли и что потеряли в так называемой дружбе Фёдор и Абрам – мы узнаем из этой повести. Раздолье процентщикам на Русской земле, так как залог процентщику самый что ни на есть верный – честность и прямодушие Фёдора. Откровения Абрама: “Я от тебя через корабельщиков весь свой долг и проценты получил, и мне больше ничего от тебя не следует.” Лесков Николай Семёнович: Повесть эта не есть баснословие, измышленное досугом писателя. Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая и в давние же годы писанная рукой современного богочтителя и человеколюбца. Ныне она от старых записей взята и в новом изложении подаётся для возможного удовольствия друзей мира и человеколюбия, оскорбляемых нестерпимым дыханием братоненавидения и злопомнения. Написанию повести способствовали детские впечатления Николая Семёновича, воспроизведенные в воспоминаниях сына Писателя: … мы увидели трех человек, которые были обернуты в жалкие лохмотья и тихо бродили вокруг дрянных санишек, на которых лежал какой-то хлам, прикрытый запорошенной снегом рогожей, и оттуда раздавался жалобный писк. Лошадь, похожая на сухой остов, обтянутый конской кожей, стояла невыпряженною в хомуте с мочальной шлеею и, дрожа от стужи, валяла в зубах клок брошенной перед нею соломы… — Нет, я знаю, — вы каторжные, но я хочу, чтобы вам было тепло. Старик покачал головою и, вздохнув, молвил: — Ты ошибся, дитя, — мы не каторжные, но мы хуже. Что может быть хуже каторжных, я еще не знал и сказал: — Ничего, — скажите мне: кто вы, мне все равно вас будет жалко. — Мы жиды! При этом и другие два человека остановились и, вздохнув тихо, повторили: — Да, — мы жиды. Я и брат подалися назад — я собственно теперь понял писк, который слышался из-под запорошенных снегом саней, и понял страшную угрожавшую мне опасность: там, конечно, должны быть дети, которых где-нибудь увезли эти люди и теперь с ними скрываются. Оттого они и предпочитают лучше застыть на морозе, чем просить ночлега. Разумеется, они точно также схватят сейчас и меня и увезут от дома, от родных и от прекрасного завтрашнего праздника… Ужас поднял дыбом волосы на моей голове, и я бросился бежать домой с страшным криком, а прибежав, упал и долго ничего не мог рассказать встревоженным моим страхом родителям. Но наконец, когда меня успокоили, я кое-как проговорил: “Там… у родника… жиды… везут детей… Меня хотели взять…” Доп. информация: Памяти друга – Иосифа Бродского